Неточные совпадения
Жена?.. Нынче только он говорил с князем Чеченским. У князя Чеченского была жена и семья —
взрослые пажи дети, и была другая, незаконная семья, от которой тоже были дети. Хотя первая семья тоже была хороша, князь Чеченский чувствовал себя счастливее во второй семье. И он возил своего старшего
сына во вторую семью и рассказывал Степану Аркадьичу, что он находит это полезным и развивающим для
сына. Что бы на это сказали в Москве?
Заметив, что
взрослые всегда ждут от него чего-то, чего нет у других детей, Клим старался, после вечернего чая, возможно больше посидеть со
взрослыми у потока слов, из которого он черпал мудрость. Внимательно слушая бесконечные споры, он хорошо научился выхватывать слова, которые особенно царапали его слух, а потом спрашивал отца о значении этих слов. Иван Самгин с радостью объяснял, что такое мизантроп, радикал, атеист, культуртрегер, а объяснив и лаская
сына, хвалил его...
Кто теперь живет на самой грязной из бесчисленных черных лестниц первого двора, в 4-м этаже, в квартире направо, я не знаю; а в 1852 году жил тут управляющий домом, Павел Константиныч Розальский, плотный, тоже видный мужчина, с женою Марьею Алексевною, худощавою, крепкою, высокого роста дамою, с дочерью,
взрослою девицею — она-то и есть Вера Павловна — и 9–летним
сыном Федею.
Детей у него было четверо и всё
сыновья — дядя любил мудреные имена, и потому
сыновья назывались: Ревокат, Феогност, Селевк и Помпей — были тоже придавлены и испуганы, по крайней мере, в присутствии отца, у которого на лице, казалось, было написано: «А вот я тебя сейчас прокляну!» Когда я зазнал их, это были уже
взрослые юноши, из которых двое посещали университет, а остальные кончали гимназию.
В бельэтаже главного дома обитала маркиза Ксения Григорьевна де Бараль с
сыном, девятнадцатилетним маркизом, и двумя
взрослыми дочерьми, девицами.
У маркизы был
сын Орест, который долго назывался «Оничкой», дочь Антонина, девица
взрослая, дочь Сусанна, девица на возрасте, и
сын Вениамин, молодой человек еще в самой зеленой поре.
В самом деле, ведь стоит только вдуматься в положение каждого
взрослого, не только образованного, но самого простого человека нашего времени, набравшегося носящихся в воздухе понятий о геологии, физике, химии, космографии, истории, когда он в первый раз сознательно отнесется к тем, в детстве внушенным ему и поддерживаемым церквами, верованиям о том, что бог сотворил мир в шесть дней; свет прежде солнца, что Ной засунул всех зверей в свой ковчег и т. п.; что Иисус есть тоже бог-сын, который творил всё до времени; что этот бог сошел на землю за грех Адама; что он воскрес, вознесся и сидит одесную отца и придет на облаках судить мир и т. п.
Артамонов старший ответил не сразу. Он с удивлением видел, что
сын каким-то чудом встал вровень с ним, сам поднялся до значительности
взрослого или принизил
взрослого до себя.
Он как-то не доглядел, когда именно Илья превратился во
взрослого человека. Не одно это событие прошло незаметно; так же незаметно Наталья просватала и выдала замуж дочь Елену в губернию за бойкого парня с чёрненькими усиками,
сына богатого ювелира; так же, между прочим, умерла наконец, задохнулась тёща, знойным полуднем июня, перед грозою; ещё не успели положить её на кровать, как где-то близко ударил гром, напугав всех.
От этой связи был
сын Мишенька, которого определили в почтальоны и который при жизни отца жил хорошо, но потом сбился с пути и часто уже к нам,
взрослым братьям, обращался за помощью.
Он ворчал, а семья его сидела за столом и ждала, когда он кончит мыть руки, чтобы начать обедать. Его жена Федосья Семеновна,
сын Петр — студент, старшая дочь Варвара и трое маленьких ребят давно уже сидели за столом и ждали. Ребята — Колька, Ванька и Архипка, курносые, запачканные, с мясистыми лицами и с давно не стриженными, жесткими головами, нетерпеливо двигали стульями, а
взрослые сидели не шевелясь и, по-видимому, для них было всё равно — есть или ждать…
Из ежедневных наблюдений над
сыном прокурор убедился, что у детей, как у дикарей, свои художественные воззрения и требования своеобразные, недоступные пониманию
взрослых.
Среди деревьев мелькнул дом, тарантас подкатил к крыльцу. Вышла Софья Андреевна, радушная и любезная, со следами большой былой красоты. Мы прошли на нижнюю террасу, где в это время пили кофе. Были тут дочь Льва Николаевича, Александра Львовна,
сын Лев Львович, домашний доктор, — кажется, Никитин, — еще несколько человек
взрослых и детей.
Там у большого образа Казанской теплится лампада. Я становлюсь на колени. Рядом со мною мой
сын. Он смотрит на меня серьезными глазенками, крестится и кладет земные поклоны, как
взрослый, и говорит без всякого научения с моей стороны...
Как понимали произведения отца две дочери, довольно
взрослые, и
сын лет пятнадцати, это неизвестно.
Вся семья, — Буераков, его жена,
взрослый парень-сын и двое подростков, — все спали в маленькой задней комнате, на кроватях, на сундуках, на тюфяках, расстеленных на полу.
Это было двадцать пять лет тому назад. Теперь он уже делопроизводитель, а она мать пятерых детей, из которых
взрослая дочь уже пять лет как замужем, а
сын кончает курс в университете.
Семья Линтваревых состояла из предобрейшей старушки-матери и пяти ее
взрослых детей: две дочери были врачами, третья — бестужевка; один
сын был серьезным пианистом, другой — политическим изгнанником из университета.
В данном случае и другие обстоятельства сложились так, чтобы не разочаровать старика отца в безусловном повиновении ему
взрослого и заслуженного
сына.